Помнить, вечно помнить

1 сентября 2004 года у школы № 1 североосетинского города Беслан собралось почти 2 тысячи человек. Первоклашки с трогательными букетами во весь рост, их младшие братики и сестрички, завидующие, что не они будут через день сидеть за партами, школьники и будущие выпускники, уже планирующие свою взрослую жизнь, а также родители, смахивающие украдкой слезы радости при взгляде на своих подросших детей. Домой многие из них больше не вернутся никогда. Те же, кто вернется, навсегда будут раздавлены болью и ненавистью к нелюдям, которые могли сотворить подобное.<!-->
Забыть невозможно
О бесланской трагедии уже написаны сотни статей и десятки книг. Но о Беслане должно быть написано еще больше, чтобы никогда, ни один человек в мире не забыл: это было чудовищное преступление, и надо сделать все возможное, чтобы оно никогда не повторилось.

“То, что случилось с нашими детьми 1 сентября, мы никогда не забудем. Тот, кто сделал это, — проклят навсегда. Тот, кто безразличен к этому, — бесчеловечен. Тот, кто помог нам, — наш друг навеки”.

Эпиграф к сайту wwwbeslan.ru,
созданному родителями детей, переживших теракт

В среду, 1 сентября 2004 года, около 8 утра группа боевиков захватила среднюю школу № 1 в Беслане.
Террористы действовали четко и быстро, явно опираясь на давно разработанный план: они дождались, пока большая часть учеников, учителей и родителей соберется в спортивном зале школы, где должна была состояться торжественная линейка, и только тогда атаковали здание. Боевики отказались от переговоров, заминировали несколько помещений захваченной школы, разместили на крыше снайпера. Чтобы предотвратить возможный штурм, боевики выставили в окнах детей. Террористы категорически отказались обменять школьников-заложников на двух высокопоставленных республиканских чиновников.
Утром 2 сентября боевики сообщили журналистам, что в заложниках находится около полутора тысяч человек, большинство из них — дети. Официальные власти опровергали эту информацию, утверждая, что в заложниках не более 300 человек. В четверг террористы, так и не выдвинувшие каких-либо требований, отпустили 26 заложников — женщин и детей. Боевики не допускали на территорию школы ни врачей, ни переговорщиков. Они не принимали ни еду, ни воду, которую пытались передать в помещения спецслужбы.

“Я стоял посреди обугленного спортивного зала школы, на черном полу которого были кровь и пепел десятков сгоревших детей, а от стен отражался застывший крик. И это, минуя голову, вонзалось прямо в грудь, и я чувствовал, как разлетается на мелкие кусочки реальный мир. Как все прежнее, что ты так долго создавал, становится ненужным и мелким.”

Александр Стрельников, фотограф

3 сентября в 7 утра террористы вновь открыли огонь. Позднее из неофициальных источников стало известно, что мужчины-заложники посмели ослушаться боевиков, отказавшись покинуть помещение, в котором находились их дети. Мужчины были выведены из зала силой и расстреляны.
В 13.30 в школе прогремело несколько мощных взрывов (кто взорвал здание — боевики или спецслужбы, идущие на штурм, — до сих пор доподлинно неизвестно). В результате произошло частичное обрушение крыши школы. Через час с новой силой началась стрельба из здания школы. К 15.00 удалось освободить около 100 заложников. Дети и взрослые пытались самостоятельно покинуть здание. Террористы стреляли им в спину и избивали прикладами.
Федеральные спецподразделения и местные жители стали защищать детей, закрывая их своими телами и отстреливаясь. Бой, который длился несколько часов и в ходе которого было уничтожено большое количество боевиков, закончился только к 23.30.
В ночь на 4 сентября выяснилось, что в результате захвата заложников в Беслане погибло 338 человек, более 700 получили ранения. До сих пор у мирового сообщества очень много вопросов и мало ответов на самый важный вопрос: что произошло в Беслане, а главное — почему это случилось?

Постаревшие дети
Со дня трагедии в Беслане прошел ровно год. Боль потери у жителей маленького городка, переживших те страшные дни, не пройдет никогда, она просто ушла вглубь, спряталась за ежедневными заботами о живых. Но осталась память, терзающая душу во сне и наяву. Остались дети, которые, повзрослев всего на год, на самом деле постарели на десятилетия.
Пусть говорят они сами.

Чермен, 7 лет: — Бога нет. Есть вооруженные силы. Я верю в Россию и наши вооруженные силы. Вот во что я верил во время теракта… После первого взрыва пуля попала в гранату одного из террористов. Они все были обвешаны гранатами. Он взорвался, и его мозги полетели прямо мне в лицо. Они были жирные, скользкие и противные. Но мне было хорошо, потому что я увидел, как он умер…

Тенгиз, 9 лет: — Я был внутри школы с моим лучшим другом Олегом. Когда началась осада, мы пытались вместе убежать, но я его потерял. Потом я нашел рукав его свитера. Больше я его никогда не видел. Мне сказали, что Олег погиб. Он был моим самым настоящим другом. Мне его очень не хватает. Если это можно было бы измерить в вольтах, то это было бы девять миллиардов вольт. Я чувствую боль, но еще и ярость. С тех пор я хочу отомстить за смерть Олега. Если бы я был президентом, я бы приказал прислать ко мне террористов и тогда я бы своими руками перерезал им горло.

Лайма, 9 лет: — Каждый день после захвата школы я рисую террористов в масках, с оружием, потом рву эти рисунки и сжигаю их. Я сжигаю террористов ради всех моих друзей, которые погибли в школе. Я хочу отомстить за убийство этих детей. Достаточно никогда не будет. Невозможно отомстить до конца. Мне придется делать это всю жизнь — за то, что они делали с нами эти три дня.

Наташа, 8 лет: — Помню, что сразу же после захвата я нашла маленький крестик на полу в спортзале. Я его держала на себе все эти три дня. Он помог мне выжить… Недавно мне приснилось, что я бегу из школы и вижу детскую коляску. Я подбегаю к ней и вижу внутри саму себя. Я спросила у мамы, что это значит. Она мне сказала: “Ты заново родилась”. Я решила, что это было мое второе рождение, когда я убежала из этого ада.

Саша, 15 лет: — Я никогда не забуду того, что было. Они убили мою сестру, которой было всего 4 года. Я вижу ее во сне, я клянусь ей во сне, что я отомщу, а она гладит меня по голове и говорит, что не надо этого делать… Иногда мне кажется, что я схожу с ума… Я хотел бы сам умереть, но у меня есть мама, которая постарела на 30 лет после смерти Гили, а после моей смерти она точно умрет. Я буду жить ради нее. Я не знаю, кем я стану, но знаю, что я сделаю все, чтобы мои дети не пережили такого…